Продолжение: материал с братского ресурса
Поскольку этого было недостаточно, Ларсон сообщил, что Килер выставлял себя публично посмешищем, проводя глупые демонстрации полиграфа. Ларсон счел это негодующим, что за деньги Килер ходил со своей машиной по женским клубам. Ларсон писал, что посетил одну из демонстраций «карточных фокусов» Килера, на котором использовал полиграф, чтобы отгадать выбранную проверяемым карту Ларсон сказал, что Килер правильно угадывал карту, основываясь на подсказках аудитории, а не на полиграфных результатах. Он сказал, что Килер рассказал ему, как его проверяемые «невольно наклоняются вперед, когда показывают правильную карту, или начинают смеяться....».
Ларсон обвинял Килера в создании преувеличенных заявлений непогрешимости полиграфа, затем взвинченнное письмо со следующими новостями:
«... Я услышал о четырех различных случаях, в которых он (Килер) делал свои карточные демонстрации. Но он отказался сделать тоже самое для группы ученых, включая физиологов, невропатологов».
У Vollmer не было детей, и Килер был самым близким для него человеком, которого он хотел бы усыновить. Поэтому он очень расстроился после прочтения письма Ларсона. Ларсон, должно быть, понял, что разозлил Vollmer своими нападками на Килера. Ларсон знал свою склонность указывать на недостатки и слабости других людей. Эти черты плюс его самодовольство сделали Ларсона непопулярным человеком и одним из немногих, которых Vollmer будет критиковать.
Vollmer внезапно оказался в центре спора между его двумя самыми видными потеже. С одной стороны он так же, как и Килер, хотел дать американскому проавосудию полиграф. Но, с другой стороны, его здравый смысл говорил, что Ларсон был прав - полиграф не настолько надежен, чтобы быть готовым приниматься в судах.
В своем ответе Ларсону Vollmer защищал Килера и просил, чтобы Ларсон пересмотрел свое решение исключить Килера из соавторства. Vollmer напомнил Ларсону, что, когда он первоначально задумывал книгу, Ларсон согласился написать ее с Килером, используя случаи и исследования Килера наряду со своими собственным.
В июне 1931 года, после возвращения в Чикаго из поездки в Торонто, Ларсон написал Vollmerу другое длинное письмо7. Ларсон не передумал по вопросу о cоавторстве Килера, сообщая Vollmer, что Килер представил лишь пять страниц неопубликованного материала. Ларсон информировал, что закончил первый проект книги, и не включил в него ни одного из случаев Килера. Все, что сделал Килер – лишь посылал Ларсону несколько фотографий своего полиграфа. Ларсон писал: «Вы действительно думаете, что книга такого объема должна носить имя Леонарда вместе с моим?» Ларсон сообщал Vollmer, что пойдет на компромисс, обозначая Килера, как и Джорджа Хэни, в качестве сотрудника. Ларсон заявлял: «Эти два имени - сотрудников - обычно упоминаются на обложке и титульном листе, и я уверен, что Вы согласитесь, что этим мы оказываем Леонарду достаточно доверия, в то время как приблизительно человек пятнадцать сделали больше для этой работы, чем Леонард; но, несмотря на недостаточность его вклада в эту рукопись, я включаю его он как сотрудника исключительно по Вашей давней просьбе».
Ларсон чувствовал, что оставался справедливым по отношению к Килеру. В конце концов, Килер не сдержал до конца своего обещания. Ларсон убедил себя, что делал правильную вещь, но он не был уверен, что убедил в этом же Vollmer: «Фактически, по вопросу cоавторстве, я был бы проклят Вами, поскольку именно Вы изначально дали мне возможность проделать работу. Кроме того, если бы не помощь некоторых членов департамента, мы вообще никогда не сдвинулись с места. Что Вы об этом думаете?».
Vollmer не должен был думать о компромиссе Ларсона, он не любил это и подверг сомнению этику Ларсона.
В письме к Vollmer в следующем месяце, Ларсон повел себя неправильно, набросившись на Килера. Он жаловался на выпрашивание Килером патентов на свой полиграфе. Он сказал, что его действие породило значительную критику физиологов, которых он знал:
«… фактически, некоторые из нас больше не смеют обсуждать наши с Леонардом исследования, потому как за одну неделю он объявляет, что работает над некоторым аппаратом, и который еще не разработан в исследовательских кругах.... Существуют определенные обязательства, которые необходимо исполнять, когда человек приходит в другую лабораторию, чтобы проделать работу, особенно в отношении публикаций. Никто никогда не публикуется, пока не расскажет о своей работе другим и не учтет возражения. Снова я слышу, что психологи немного раздражены о методах Леонарда, таких как демонстрация карточных фокусов, использование подсказок и т.д.».
Ларсон завершил свое письмо, прося, чтобы Vollmer заставил Килера начать работу над степенью в области медицины.
В 1932 году вышла книга Ларсона «Ложь и ее выявление». Килер и Джордж Хэни были перечислены как сотрудники. Книга была издана издательством Чикагского университета. Вскоре после того, как книга вышла, Ларсон написал Vollmer напоминание о том, что он сдержал свое обещание и добавил имя Килера. Он сказал, что сделал это, чтобы угодить Vollmer. Ларсон написал: «Фактически, в этой работе, которая отняла у меня десять лет, Килер не участвовал и пяти минут».
Vollmer не был доволен разногласиями между Ларсоном и Килером, и он считал Ларсона ответственным за это. В письме в октябре 1932 года Килеру Vollmer писал:
«Я хочу воспользоваться случаем, чтобы выразить мое глубокое сожаление по поводу того, что Ларсон тратит свое время из своей напряженной жизни, чтобы раскритиковать Вашу работу. Его книга лежит на моем столе, а я пока еще не имею возможности ее прочитать. Мое мнение, что Ларсон немного завяз, судя по информации из двух писем, и что, наверное, бедный парень переутомился».
В письме в июле 1933 года коллеге Ларсона, Джорджу Хэни, Vollmer приносит извинения за Ларсона. Хэни просит Vollmer объяснить своему неприятному протеже:
«Джон является жертвой своей наследственности и окружающей среды, и самое печальное, что нехватка такта вынуждает его друзей покидать его. Я предполагаю, что Вы сохраняете свою дружбу с ним, потому что после того, как Вы проанализируете всю ситуацию, Вы обнаружите, что он не лишен положительных качеств. Вы хотите положить его на колено и отшлепать как плохого мальчика, и в тоже время Вы обнаруживаете некий положительный момент, который заставляет Вас передумать. Он сильно отличается от многих людей, и из-за этого иногда совершает стоящие поступки. У Вас достаточно знаний, чтобы знать причину всех его трудностей, и у Вас есть достаточно понимания, чтобы быть полезным ему».
Vollmer считал все более и более трудным поддерживать свои отеческие отношения с Ларсоном, одним из первых выпускников своего полицейского колледжа и человеком, который изобрел полиграф. К 1934 году вражда между Килером и Ларсона была близка к открытой войне, и Vollmer было неловко между ними. В длинном письме Килер горько жаловался Vollmer на Larson:
«Наш добрый друг Джон Ларсон все еще прибегает к своим старым уловкам. Черт возьми, я приложил все усилия, чтобы быть дружелюбным, полностью доверять ему в его для его замечательной работе, и помогать ему, когда это возможно. Он всегда кажется настолько дружелюбным в моем присутствии, но за моей спиной – совсем другая история. Сейчас он думает, что я пытаюсь получить его работу, так что он сказал другу Дина Грина, что он собирался уволить меня из Северо-Западного университета, чтобы отомстить (Научная Лаборатория Раскрытия Преступлений принадлежала университету.) Он также пытается найти способ отменить мои патенты. Одной группе он говорит, что я являюсь гнилым и продаю полиграфы необученным операторам и нечестным полицейским. Другой группе он критикует меня за то, что я отказываюсь продать полиграфы всем, кто хочет их купить. Я не думаю, что у него были хоть какие-то основания для своих заявлений. Про лабораторию он говорит, что это дешевое коммерческое учреждение, созданное только для прибыли, хотя он знает, что у нас дефицит в размере 12 000$ каждый год. Я все еще пытаюсь говорить любезно о Джоне и, конечно, при людях очень стараюсь не обращать внимания на его глупости. Я собираюсь назначить еще одну встречу с ним и приложить все усилия, чтобы сгладить трудности, но после этого, если он продолжит так себя вести, он может идти к черту. Если бы я был уверен, что мы могли бы спасти его от полного умственного расстройства, то я отдал бы ему половину патентов, но я боюсь, что даже это не помогло бы ему».
В ответ на письмо Килера, Vollmer писал:
«Не обращайте внимания на слова Джона. Относитесь к нему столь же любезно, как Вы всегда к нему относились раньше, и не говорите о нем того, что не хотели бы, чтобы он сказал о Вас. Вы не можете вылечить его, ни Вы, никто другой. Он – результат всего того, что было с ним; ни он, ни любой другой человек не могут изменить его или его поведение. Воспринимайте его разговоры как жужжане комара. Оно раздражает, но Вы не можете с этим что-то сделать».
Проблемы Ларсона настигли его в 1936 году, когда он был уволен с должности Криминолога штата Иллинойс. Согласно Килеру, который написал Vollmer об этом 25 марта 1936 года, Ларсон проводил психиатрическое исследование Джеймсу Дея, сумасшедшего заключенного, который избил Рихарда Леба до смерти в Тюрьме Stateville (Леб и Натан Леопольд были богатыми детьми, которые были приговорены к пожизненному заключению в 1924 году за бессмысленное убийство ради острых ощущений 14-летнего Бобби Фрэнкса).
Продолжение: материал с братского ресурса
В письме Килер сообщил, что Ларсон, тестируя Дея, советовал ему уволить двух адвокатов, которые были назначены, чтобы защитить его. Ларсон предложил нанять адвоката по имени Джон Тейлор, который был двоюродным братом жены Ларсона. Ларсон угрожал передать Дея в тюрьму для сумасшедших, если Дей не нанимал рекомендованного адвоката. Дей рассказал об этом тюремной администрации, что Ларсон оказывал на него давление, и Ларсону дали выбор уйти самому или быть уволенным. Ларсон отказался уйти добровольно, и был отстранен.
После инцидента с Дейм, Ларсон устроился на работу в Детройте в Судебную Психопатическую Клинику, где он работал и как психиатр, и продолжал работать с полиграфом.
В 1940-ых годах Ларсон уехал из Детройта и устроился на работу Руководителем и психиатром в больницу г. Логанспорт, штат Индиана. Логанспорт был убежищем для людей с серьезными расстройствами психики. К тому времени Ларсон был сыт по горло полиграфом и говорил всем, что сожалеет о его изобретении.
В 1938 году, Vollmer, будучи уже год в отставке, советует Килеру начать практику в качестве частного полиграфолога. Килер принял совет и в том же году открыл офис в Чикаго. В своем восторженном письме к Vollmer в ноябре 1938 года Килер не мог сдержать хвастовства о своих успехах как частного полиграфолога:14
«У меня сейчас гораздо больше проверок, чем когда я работал в своей старой лаборатории. Я стабильно зарабатывают около 1 000$ в месяц. Фактически, ко мне записываются на месяц вперед, и, несомненно, если бы я хотел больше работы, то я легко удвоил бы доход».
Vollmer всегда был скромен и помнил преимущества финансовой безопасности. Получая ежемесячную полицейскую пенсию 230$, он, должно быть, был очень впечатлен возможностями Килера.
В 1938 году Ларсон все еще пристально следил за карьерой Килера и продолжал возражать против его коммерческих проектов с полиграфом. Он также жаловался на качество специалистов, пришедших в профессию. Ларсон был расстроен плохим качеством обучения работе на полиграфе. В письме в Vollmer Ларсон ссылался на работу Килера:
«Килер и другие, с их полиграфами, психографами, фотополиграфами, патометрами и т.д. сосредоточили свое внимание на продажах и обучении непрофессионалов, непригодных для этой профессии. Многие проходящих обучение изображают из себя способными интерпретировать клинические факторы, которые они на самом деле не видят. Фактически, все эти проблемы ставят перед нами вопросы о необходимости организации научного и медицинского обучения и получения многолетнего опыта. Никакого научного интереса не проявлено от продавцов полиграфа, включая Килера. Они сосредоточены на коммерческих аспектах продажи машин, на обучении «операторов», у которых нет никаких способностей отличить болезнь сердца и страх виновного, и на использовании обмана для получения признания. Когда я первоначально обучал Килера, и позже в Иллинойсе, он обещал пройти медицинскую школу. Вместо этого его «соблазнили» заняться коммерцией».
Ларсон не упоминал, или он не знал, что сам Vollmer, и «соблазнил» Килера зарятся коммерцией с помощью полиграфа. В 1938 году Килер продавал свои полиграфы в полицейские управления в Wichita (Kansas), Cincinnati, East Cleveland, Chicago, Indianapolis, Toledo, Buffalo, Evanston, Kansas City (Missouri), and Berkeley. Полиция использовала его в Мичигане, Индиане, Пенсильвании и Род-Айленде.
В 1939 году «Полицейский Журнал» в Лондоне напечатал статью Ларсоном под названием, “Перепроданный Детектор лжи».16 Помимо жалобы на то, как полиграф эксплуатировался коммерчески, Ларсон категорически заявил, что полиграфологи без медицинского образования не квалифицированы.
В 1941 году, зарабатывая больше денег, чем он когда-либо мечтал, Килер столкнулся с серьёзными проблемами. Он пил запоем, у него болело сердце, и он должен был лечь в госпиталь. Его жена, Кэтрин, подала на развод. И, как будто этого всего было недостаточно, его собственный помощник, Джордж Хэни, ушле из фирмы, забрав с собой многих крупных клиентов Килера.
К 1943 году сотни компаний в Соединенных Штатах использовали полиграф на постоянной основе, чтобы проверить кандидатов на работу и раскрыть множество преступлений. Проверки на детекторе лжи обычно проходил, например, те, кто собрал деньги из телефонов-автоматов. Страховые фирмы также использовали полиграф, чтобы протестировать на честность заявителей. Килер работал с адвокатами, которые платили за тестирование своих клиентов.
Бывшая жена Килера Кэтрин умерла неожиданно в 1944 году. Она была одной из немногих женщиц-криминалистов и имела лицензию на управление самолетом. Она была убита в самолете, которым она управляла, но знакомые с обстоятельствами ее смерти полагают, что это было самоубийство 17 В письме в Vollmer, Килер написал:
«Конечно, это был шок для меня, как и для всех наших друзей, услышать о безвременной кончине Кей. Но, очевидно, время излечивает страдания, а история сохраняет процесс создания».
В следующем году вторая жена Vollmerа, Пэт, умерла. Они были женаты двадцать один год. Это была ужасная потеря для Vollmer и удар для Килера, который назвал ее «Мама Пэт»
Вторая мировая война добавила армию США в список клиентов Килера. Он тестировал армейский персонал, обвиняемый в определенных реступлениях, и использовал полиграф для кадрового тестирования. Он был также занят обучением военных полиграфологов.
Килер тяжело заболел в 1949 году, и должен был провести пять недель в Чикагской больнице, а шестую неделя в Клинике Mayo. Он был дома, выписавшись из больницы всего два месяца, когда его сердце остановилось навсегда. Ему было сорок четыре года и он был на пике своей карьеры. Vollmer был сокрушен. «Нард», как он назвал его, был для него сыном, которого он никогда не имел.
В год смерти Килера ЦРУ начало требовать прохождения проверки на полиграфе нанимаемых сотрудников. Два года спустя в форте Gordon, Джорджия была создана военная полиграфная школа. Школа принимала на обучение всех государственных полиграфологов.
В 1951 году Ларсон написал Vollmer письмо на пяти страницах, полностью посвященное полиграфу. Larson, хотело установить свое прямое первенство в истории становления инструмента. Обеспокоенный тем, что имя Килера было более тесно связано с развитием полиграфа, чем его собственное, Ларсон решил положить этому конец. Килер был мертв уже семь лет, эти двое мужчин не работали вместе двадцать пять лет, но Ларсон был все еще полон горечи. Он начал письмо с широкого обвинения:
«Как Вы знаете, в профессии царит хаос - все говорят о так называемом "детекторе лжи." И Килер и я независимо всегда указывали, что нет никакого "детектора лжи,", а есть метод тестирования, успешность применения которого зависит от умения и обучения оператора. Из-за многих лет эксплуатации Ли (C.D. Ли /тоже один из разработчиков полиграфа = $erP/), Килером и многими другими, роль аппарата был усилена (выделена) вместо того, чтобы изучать составляющие, которые требуют клинического обучения. Чем больше мы изучаем клинические реакции, тем больше мы соглашаемся, что должен быть клинический подход.... Некоторое время назад несколько из нас организовались, чтобы проводить правильное обучение для компетентных слушателей... Лишь один полицейский не компетентен сделать эту работу должным образом, и из-за такой тактики так называемые "детекторы лжи", использовались в качестве психологического допроса третьей степени. Не было надлежащей научной оценки ни одним из операторов. Мы выяснили, что ошибка в интерпретации полиграмм очень высока и составляет 40%».
Ларсон все еще злился от того, что люди, подобные Килеру, создали и затем запатентовали свои полиграфы: «Нас не интересует коммерческая конкуренция со многими шарлатанами, и по этой причине я никогда не участвовал лично в патентовании машин».
В оставшейся части письма Ларсон проводит обзор ранней истории полиграфа, в которой он напомнил Vollmer, кто изобрел устройство. Он напомнил Vollmer, что именно Ларсон был первым, кто применил полиграф к в реальном преступлении, а в это время Килер был «мальчиком средней школы в коротких штанах».
В 1957 году в своей книге в соавторстве с Боркенштайн, Ларсон выкладывал свои последние мысли на полиграфе. Он пришел к выводу, что полиграф должен применяться целой командой экспертов, состоящей из судебно-медицинского эксперта, судебного психиатра и компетентного полицейского. Он хотел отдать полиграф назад в руки ученого, и огородить от досягаемости тех, кто превратит его в бизнес. Он полагал, что полиграф в неправильных руках делается бесполезным и опасным инструментом. Поэтому он подчеркивал значимость квалификации полиграфолога, а не важность машины.
В 1955 году Vollmer, когда ему исполнилось семьдесят девять лет и он был уже тяжело больной, застрелился дома из служебного револьвера. В том же году, в Нью-Джерси, был принят антиполиграфный устав, первом в своем роде, запрещающий работодателю потребовать прохождение тестирования как условие найма на работу или продолжение работы.
Продолжение: материал с братского ресурса
Ларсон оставил Больницу Логанспорта в 1956 году и устроился на работу психиатром и руководителем Психиатрической больницы в Нашвилле, Теннесси. Книга Ларсона 1957 года была последней вещью, которую он издал о полиграфе. Он больше не интересовался научной детекцией лжи и сказал все, что он хотел сказать об этом. Он умер девять лет спустя в возрасте семидесяти трех лет.
Джон Ларсон был ученым, живая манера которого и нехватка такта стоили ему друзей и, в некоторых случаях, рабочие места. Его неспособность терпеть слабости других людей вынудила его жить своей жизнью в одиночку. Он всегда был другой стороне. Он изобрел полиграф, но закончил тем, что читал заголовки о Килере. Это вызывало горечь и больше, чем некоторую ревность. Сегодня Ларсон не считается общепризнанным «отцом полиграфа» - это Килер.
Леонард Килер был честолюбивым, динамичным, и энергичным. Он не был ученым. Килер был продавцом, промоутером и предпринимателем. Он мог быть очаровательным, и он нравился людям. Vollmer любил его как сына. Он знал и работал с некоторыми из самых известных в стране адвокатов, учителей, судмедэкспертов, криминологов и преступников. При случае он пожертвовал бы осторожностью и здравым смыслом для опубликования своего имени в заголовках газет и получения легких денег. Но в целом, профессия обязана ему. Он усовершенствовал технологию, разработал новые методы тестирования и нашел новое использование для инструмента. Хотя он не писал книгу, он опубликовал приблизительно дюжину статей. В отличие от Ларсона, он никогда не был полицейским.
Что касается Vollmer, он оказался зажатым между враждующим протеже. Килер захватил его сердце, Ларсон занимал его мысли. Временами, однако, жалобы Ларсона стали больше похожи на скулеж, и оказывали всё меньше и меньше влияние на взгляды Vollmerа. Ко дню своей смерти, Vollmer помнил вклад Ларсона в проведение законов в жизнь и гордился своей ролью в успехе. В письме V.A.Leonard за пять месяцев до своей смерти, Vollmer упоминал Ларсона:22
«Во что бы то ни стало узнайте у Ларсона данные по оригинальным исследованиям, сделанным тем неустанным парнем. Если моя память мне не изменяет, я думаю, что он опубликовал статьи в десяти - двадцати журналах. Почему бы не использовать Ларсона в качестве темы для Вашей статьи в Чикаго на встрече в сентябре?»
Полиграф был придуман в Европе, но рождался в Беркли с Vollmer в качестве акушерки. Он был воспитан в Чикаго парочкой враждующих родителей. Если бы Vollmer был жив сегодня, то он увидел бы, что война полиграфологов все еще бушует. Полиграфологи в состоянии войны друг с другом, судами, иными формами научной детекции лжи, и со множеством групп, которые по той или иной причине выступают против полиграфа. В 1988 году Конгресс, фактически, поставил вне закона полиграф как метод тестирования кандидатов на работу, создав опасность частной или коммерческой полиграфной деятельности, основанной Килером. Vollmer был бы рад узнать, что хотя полиграф не был принят судами и был почти исключен из частного сектора, он был принят полицией как эффективно борющийся с преступлением инструмент. Полицейские полиграфологи, например, выяснили, что угроза проверки на детекторе лжи поощряет подозреваемых признаваться. Война продолжается. И, однако, есть многие, кто хочет, чтобы Конгресс объявил в качестве преступника любого, кто при каких-либо обстоятельствах произвел, владел или использовал полиграф.
Нелепо, но что Джон Ларсон, изобретатель полиграфа, вероятней всего был бы активным сторонником любого закона, который разрушит прибор.
Источник: http://ld.eposgroup.ru/forum/viewtopic.php?t=11808.
